заключающегося в катании на дверце буфета со срыванием последней с петель,
сразу после опустошения 3-литровой банки вишневой наливки
и непосредственно перед бритьем соседского той-терьера папиной бритвой "Жиллет"
с последующим опрыскиванием его мамиными духами "Гуччи"
Не ругай меня ты, мама.
Я - пример для октябрят.
Лучше мой почище раму,
как в учебнике велят.
внимания.
С неизменно гордой миной,
каблучками семеня,
ты опять проходишь мимо,
мимо грустного меня.
Мимо пышной шевелюры,
убелённой сединой,
мимо всей моей фигуры,
горячо любимой мной.
Хоть бы взглядом подарила,
хоть бы бровью повела...
Нешто я не вышел рылом?
Нешто статью не в орла?
Впрочем, мне что голубь мира,
что орлы, что снегири...
Ты опять проходишь мимо,
ma cherie.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ МИШАНЕ
"и белый голубь, символ мира,
бездумно гадит на карниз"
( Юрий Агарков )
С миной, бомбой, пистолетом,
Жизнерадостных любя,
Обхожу за километр
Невесёлого тебя.
Поищи такую дуру –
Не найдёшь такой нигде,
Чтоб с твоей седой фигурой
Появлялась бы везде,
Чтоб с твоею кислой рожей –
В БДТ и в Эрмитаж.
Вышел рылом ты, похоже,
На другой, мужик, этаж.
И, орлиною походкой
Вслед за мною семеня,
Пахнешь водкой, водкой, водкой!
Это, брат, не для меня!
Мне бы вздохи, воздыханья,
Поклоненье, пыл и жар
А не тяжкое дыханье
И не винный перегар.
Голубь мира с неба гадит
Мне на шляпку и цветы.
Все заснули – тёти, дяди...
Спи и ты....
Она предмет его желаний,
Но каждый день проходит мимо
Собой любимого Мишани,
Его красот неповторимых.
И бровью не ведет, зараза!
Проходит мимо - вот непруха! -
Его всевидящего глаза,
Его всеслышащего уха,
Его божественной фигуры
И седины неотразимой...
Чего же ты не смотришь, дура?!
Куда ж ты, сволочь, чешешь мимо?!
- Ах, что вы! – дева отвечала.
Упреки ваши беспричинны.
Ни разу в жизни не встречала
Я, право, этого мужчину.
И упорхнула – так красива,
Свежа, как розовый бутончик…
Так встань с дивана, черт ленивый!
И выдь, хотя бы на балкончик.
КАЗАЧЬЯ ПЕСНЯ
Разгони мою тоску, виски “Шивас Регал”!
Подними меня в полет прямо в небеса!
По земле своей родной я довольно бегал,
Мне достаточно пылил ветер волоса!
Проведи сквозь облака лихо, “Егермайстер”!
Вон та звездочка в меня, вижу, влюблена.
Что зря языком трепать, рассыпая майсы,
Если даль вокруг да ширь, высь и глубина?
Дай размах моим крылам, черный “Джонни Уокер”!
Коль не сможешь – позови красного помочь.
Я под музыку дождя выдам караоке,
Чтобы ярко зацвела пасмурная ночь!
Я десницею возьму кружку “Баллантайна”,
"Женька Дэниэлс” в шуйцу вцепится, пострел...
Черный ворон, не кружись, я не выдам тайну,
Как рожденный ползать вдруг в небо улетел.
Дай мне, “Хеннеси”, загар твоего оттенка,
"Доктор Нильсен”, излечи душу подлецу!
Наливается сполна вашей влагой зенка,
Придавая яркий цвет бледному лицу.
Я под утро на куски поломаю лиру,
И захочется уже баиньки домой...
Опусти назад на грунт, жгущий рот “Немиров”,
Уложи нежнее в грязь то, что было мной!
Антипохмельная.
Сиперу.
Подними его с земли, "Аспирин" - надежа.
Ты желудок, "Бесалол", в норму приведи.
Залечи ему рубцы на разбитой роже,
Густо смазав их собой, добрый "Полидин".
Ты уйми, "Аминазин", грусть-тоску-смятенье .
"Валериана", успокой чувств его порыв.
Снизь немного, "Капотен", верхнее давленье.
Грязь омой с его ланит, мыло "Пальмолив".
Боль гони из головы, "Нурофен" в облатке,
В сердце тяжесть излечи, верный "Валидол"...
Ну, вставай, расправь крыла - все уже в порядке.
Вон, ребята заждались да накрытый стол.
посв. Сиперу
Враг недомолвок и кокетства,
скрывать не стану факт простой,
что я любвеобилен с детства,
и славен взглядов широтой:
коньяк, ликёр, джин, шнапс и виски,
портвейн, шампаское и scotch.
Бокалы, стопки, рюмки, миски,
стаканы, мыльницы и проч.
Соседки: Оля, Маша, Вера,
Этери, Таечка, Жаклин,
Мими с фигурою Венеры,
и Сонька, плоская, как блин.
Ещё курить люблю я жутко:
"Кент", "Кэмел", "Мальборо", кальян,
"Гаванну", трубку, самокрутки,
махру, "бычки", "косяк" и "план".
Ещё: с утра, конечно, стансы,
эссе – часов так до шести.
Потом - элегии, романсы,
частушки, рондо, акростих...
Мои заботы мне не в тягость -
пикник для тела и души.
Бери с меня пример, салага:
ешь, пей, кури, люби, пиши!
Монолог отставного супермена.
Да, ребята, я такой,
Мне прописан непокой.
Будь я чуть поздоровей
От коленок до бровей,
Тут же двинул бы войной,
Несмотря на выходной,
Со Шварцнеггерским мослом
На борьбу с всемирным злом.
И, без всяких сантиментов,
Я б его одномоментно
По-арнольдовски – в труху…
Если б не нарыв в паху.
Или вот, допустим, тати
Появляются некстати.
Я бы вышел на татей –
Весь вандамовских статей.
И с улыбкой Джеймса Бонда
(Бонд, конечно, не Джоконда,
Но зато в постели крут,
Коли Флеминги не врут)
Прописал б им вечный сон…
Жаль, мешает Паркинсон.
А губителям природы
Я бы в челюсть с разворота,
Как Чак Норрис этот рыжий,
Кабы не гастрит и грыжа.
И с рассвета до заката
Без омлета и салата
Я готов, как Женька Чан,
Бодро ножками суча,
Бить вражину-супостата…
Но увы! - болит простата.
Я взираю после клизм
На вселенский катаклизм…
Мир свихнулся не на шутку.
Пушку мне!!! Нет, лучше утку.
Чтобы стать таким же, как и Моцарт -
этот образ выдуман не нами! -
надо бросить пить, курить, колоться
и заняться добрыми делами.
Ты подавно выполнить не в силах
перечень условий этих адских.
Максимум, что светит тебе, Сипер -
это стать таким же, как и Шатский.
Можешь по полу зубы рассеять,
Можешь мордой об стол и кровать -
Можешь все, что захочешь, содеять!
Можешь кое-что мне раздавить,
Можешь в глаз мне потыкать морковью -
Только Шатским меня не зови,
Оскорбление смоешь ты кровью!
или, к примеру, скажем, самбу.
Я - головой тебя о тумбу,
А ты меня башкой о рампу.
А то, под эти трали-вали,
давай станцуем в ритме вальса
и чёрной крышкой от рояля
заедем Моцарту по пальцам.
Даю три сотни за картинку!
Потом, пожалуй, летку-енку,
и оба - мордами о стенку.
Но тут молдавский танец "жок"
Принес пинок в одну из жоп.
Затем, конечно, па-де-грас...
И я тебе с размаху в глаз.
Потом станцуем ча-ча-ча,
И - в дыню Моцарту сплеча!
У Сипера, видно, с Мишаней
с утра настроение к драке.
И мне ведь ничто не мешает
обоих мочить под сиртаки.
Ода на день восшествия.
Шпанской мухе
Шагает муха по проспекту,
Стройна, изящна и умна.
И я не понимаю тех, кто
Из мухи делает слона.
Зачем им слон - такой громоздкий,
Что не войдет в проем дверной?
Вот муха - это жизни блестка,
Порхающая под луной.
Пусть на работе невезуха,
Пусть саранча жрет хлеб с полей.
Но если мы, друзья, под мухой,
То жизнь становится светлей!
Пускай жена ворчит, не в духе,
Пускай еще какой эксцесс,
Я все же крикну: "Слава мухе!"
(А вовсе не КПСС)
И наша жизнь идет без сбоев,
Когда, свежа и весела,
Шагает муха вдоль обоев,
Расправив дивные крыла.
Цитата
Волнует душу это, словно доза...
Да, в Камасутре есть такая поза!
Кто что, а Сипер - к Камасутре сразу...
В питье спиртного есть такая фаза!
навострила сразу ухо -
что сказал ты, родной?
Кто там, блин, подо мной?!
что за мрачный дух?
Это грозный Вельзевул –
повелитель мух.
Чёрный волос, красный глаз -
аж в груди щемит.
Он пикирует на нас,
чисто «Мессершмидт».
Пахнет словно от козла,
вид не христианск...
Улетай, отродье зла,
в дальний Мухосранск!
Пропади, едрёна вошь,
сгинь и онемей!
Муху Шпанскую не трожь,
и мечтать не смей!
По болоту триста лет
топай босиком...
Нашей Мухи дух поэт,
а не насеком!
Уходи, нечистый тать,
тьфу, блин, на тебя!
Муху можно лишь ристать,
да и то – любя.
Я люблю свою лошадку,
Хоть она и пахнет гадко,
Жрет как лошадь (это шутка),
Жутко гадит в промежутках,
Нравом злобна и ленива,
Вечно спутанная грива,.
Как ни мой ее – она
Исключительно грязна.
Зубы сгнили, бочкой брюхо,
Да к тому же вислоуха,
И в хозяйстве, если честно,
Совершенно бесполезна .
Ну не лошадь, а ублюдок...
Что ж я так ее люблю-то?
Однажды, в среду на бульваре,
а, может быть, во вторник в сквере,
мне повстречался Страдивари
весьма похожий на Гварнери.
Мы разминулись как-то боком,
И я сказал по-русски: "Здрасьте!"-
ведь в итальянском я не дока...
"Бонжорно!" - мне ответил мастер.
И, посмотрев не слишком строго,
Он одарил меня улыбкой,
И зашагал своей дорогой
В руках с одноимённой скрипкой.
Однажды в среду на пленере,
А может, в пятницу в подвале
Немного виски я втетерил,
А может, водки засандалил.
Лишь только промочил я горло
И затерялся средь прохожих,
Как мне навстречу - папа Карло,
Совсем на папу непохожий.
Скорей похожий на Джузеппе,
А где-то и на Дуремара -
Фуражка грязная на репе
И резкий запах перегара.
Он мне сказал, махнув поленом:
“Строгаю пятый день сыночка,
Он мне поможет в мире бренном
Сильнее, чем жена иль дочка!
Он мне согреет и подлечит,
Он мне нарежет и поджарит,
Он мне защиту обеспечит
При неожиданном ударе.
Он будет королем всех спален,
Он ублажит всех, раззадорясь,
Куда там Арни со Сегалем,
Куда там Уиллис или Норрис!
Еще чуть-чуть я дострогаю,
И он возникнет, мио каро!”
Звенела под его ногами
В авоське драной стеклотара.
На этом крайне бодром тоне
Закончил он, взмахнув ушами,
Затем ушел, зажав в ладони
Недострогнутого Мишаню.
"Затем, конечно, па-де-грас...
И я тебе с размаху в глаз."
Сипер
Взлетела в воздух. Полёт высок
И взмах крылатой руки -в висок
Затем, изящно - под зад коленом.
Вот он прицельно: наискосок
Прыжками режет поверхность сцены.
Застыл. Кивок головы надменный.
Воздушно пачки трепещут -Ах!
Носок пуанты -батманом - в пах!
Однажды утром спозаранку,
по старой улице знакомой,
домой Мишаня плёлся с пьянки,
похмельной мучаясь истомой.
Душа высокого хотела,
а жизнь была так прозаична!
Под носом капелька блестела,
икота била неприлично,
гремел со стороны помойки
мотив кошачьего бельканто...
Какие, на фиг, «птицы-тройки»,
какие завтраки у Канта?
Ворона хохлилась на ветке,
желудок требовал фестала...
Ему навстречу шла соседка,
виляя бёдрами устало.
Ему бы встретить Страдивари,
или хотя бы Челентано...
Так нет! Кругом – сплошные твари,
как эта, например, путана.
Она вульгарна и не стильна,
кило косметитки на роже.
Она так пошло меркантильна,
так на Гварнери непохожа!
Вздыхая горько и тоскливо,
в плену у вечной грустной темы
он думал так: «О соле мио!
Зачем завяли хризантемы?
Свою любовь отдам кому я?
Где та – одна - на белом свете,
кого, возвышенно рифмуя,
восславлю в пламенном сонете?
С кем я постигну Кама-Сутру
под звуки Гайдна или Баха?»
Она сказала: «С добрым утром!»
А он в ответ: «Пошла ты на ...!»
Платона встретил
и вкатил по роже -
Платон мне друг,
но истина дороже.
(Сипер)
В Афинах, значит, дело было.
Ничто беды не предвещало.
Вставало красное светило
И день погожий обещало.
Случалось грекам выпить лишку.
Но чтобы так, не зная меры...
С початой амфорой под мышкой
Тащился Сипер от гетеры.
Сей муж в Элладе был известен:
Своей разнузданной натурой,
Как сочинитель грязных песен
И необъятной кубатурой.
Клянусь вам зевсовым хитоном –
Всё обошлось бы, ей же богу! -
Не встреть он мудрого Платона,
Переходившего дорогу.
Вот тут и съехал он по фазе,
Площадной разразившись бранью:
- Пошто меня чернишь ты грязью
В законодательном собраньи?!
Пошто честишь, едва не матом,
На всю честную ойкумену?!
Пошто меня, а не Сократа
Иль прощелыгу Диогена?!
Мне истина куда дороже,
Чем дружба с эдаким пройдохой!..
И получил Платон по роже.
И стало, горемыке, плохо.
А Сипер отхлебнул нехило
И, песню пьяную горланя,
Побрёл по улочке унылой...
Должно, к гетере на свиданье.
Подведение итогов.
Сиперу, Мишане и Рыжему
Однажды, в тридесятом веке,
Кой-где, неясною порой,
Из помещенья вышел некий
Неустановленный герой.
Домой он шел, или к гетере,
А так же цвет его волос -
Я не припомню в полной мере.
Ну что поделаешь - склероз.
Пред тем, как выйти - водки тяпнул...
То ли столетнего вина...
Но все, как водится, до капли,
А проще говоря - до дна.
И было так ему хреново
Шагать неведомо куда.
Кругом мяукали коровы
и мрачно ныли провода...
И тут он встретил...музыканта...
Платона...Девушку с веслом...
Но, после завтрака у Канта,
Ему общаться было влом.
Да! Кто-то что-то нес под мышкой...
То ли дрова...То ли рояль...
И наступила, братцы, крышка,
А крыша улетела вдаль.
И этой амфорой по роже
Гварнери вмазал он слегка...
Наверно, пьян был. А быть может
Не знал, болезный, языка.
И зашагал, простой прохожий,
Плюя в ворон и голубей...
А на кого он был похожий -
Я не припомню, хоть убей.
и вывод прост, как ни крути:
Мишаню с Сипером, о Боги,
не дайте встретить на пути
ни в понедельник, ни во вторник...
Куда б стопы ни править нам -
придёт лесник.... а может - Дворник,
и всех разгонит по домам.
И душа томится...
Положу в котомку
Шарф и рукавицы.
И махну к варягам,
Чтоб среди фьордов
Под норвежским флагом
Встретить эту морду.
(Ася Гликсон)
- Мне без Аськи тошно, -
говорила томно
в Осло на таможне
полисмену Томка.
Мол, в порядке ксива.
Что везу? Подарок.
Средство от хамсина.
Масло от загара.
Не кривите морду!
Все мы - человеки.
Нынче ездить модно
из варягов в греки.
Там и будет видно:
вдруг среди прохожих,
под маген-давидом,
встречу эту рожу!
"Мне, что ль меньше надо?
Мне-то что мешает -
удеру в Канаду
жить среди канадцев,
к ДДД поближе
(голому собраться -
только смазать лыжи).
Жизнь моя, хоть тресни -
сплошь одни потери.
Аська мне отвесит...
Томка мне втетерит..."
С томагавком новым
жду,
сижу - кемарю:
под листом кленовым
встречу эту харю!...
Но почему же я не смеюсь?
Того, что было, я не забыла.
Того, что будет, я так боюсь.
Я так свободна! Куда угодно
Я головою теперь верчу
Как в дверь чужую о мостовую
Я каблуками всю ночь стучу!
(Любовь Захарченко, бардесса)
Ты меня не убила. Ты меня разлюбила.
Перестала смеяться. Не до смеха и мне.
Набираю твой номер я с упорством дебила,
А в ответ раздаётся: выбыл, мол, абонент.
Ты меня не убила. Ты меня погубила.
Наше счастье разбила, как стекло, на куски.
Моё сердце остыло. И сижу я уныло,
Вспоминая, что было, или пью от тоски.
Ты теперь так свободна, что мне завидно даже.
Головою ты вертишь. Каблуками стучишь.
И шепчу я с надеждой: - Возвращайся, Любаша!
Хошь, махнём на Багамы или сразу – в Париж?!
Ты меня не убила. Ты меня опоила
Сногсшибательным зельем приворотных стихов.
И глухими ночами, как маньяк Чикатило,
Я кончаю, зашлышав стук твоих каблуков.
Беззаботно в ус не дуя,
Неспособен на нытье,
Кушал вечером еду я,
Пил я вечером питье.
Проявлял свои таланты,
Напечатав, закреплял.
Не пошел я в музыканты,
Потому что не вандал.
Был весьма любвеобилен,
Бессистемно приставуч,
Не бессилен, не всесилен,
Выше пола, ниже туч.
Я любил свои удачи,
Не считая явных лаж,
И вокруг меня мучачи
Совершали променаж.
Я лелеял их без меры,
Тыл ладоней целовал,
Был галантным кабальеро
По пути на сеновал.
Ну, а если им хотелось
То, что свыше моих сил,
“Но ме ромпас лос уэвос!”-
Я им нежно говорил.
Годы шли в безумной пляске,
Погружая цвет во тлен,
Жизнь лупила мне по каске
И пинала меж колен.
Меня время не сломило,
Не плеснуло через край!
Всех зову, как прежде было:
"Ну, пойдем же за сарай!"
Под сенью Эйфелевой башни,
Не шевелясь, храня молчок,
Не издавая даже кашля,
Лежит небритый мужичок...
(М.Сипер)
ВоСмущённую эту эпистолу
передайте, пожалуйста, Сиперу.
Я врагом себе Мишу не выберу -
он ведь может и... это вот... пО столу....
***
Отчего ты в смрад и копоть
отправляешь мужика ,
заставляешь без закуски
пить кипящую смолу?!
Вон и бешеную Суху
Ты уже довёл до слёз.
Ей бы радоваться жизни,
ей бы денежки считать-
Нет! тебе б губами шлёпать -
но от жизни далека
суть твоей идеи гнусной.
Лучше ты присядь к столу.
Лучше, Сипер, дай мне руку -
Это ж, бля, апофеоз,
если мы нальём и дрызнем,
и дерябнем, и опять...
все давно ушли почивать,
лишь поэты, душою скорбные,
что-то силятся срифмовать.
Слово за слово хлебным катышем
на шершавом столе судьбы..
Ах ты ж Муза, ты - провокаторша!
Мы навечно твои рабы.
Мы, седые и жизнью тёртые,
изучившие что почём,
так по-детски краснеем мордами,
лишь она поведёт плечом.
Плечи тонкие; запах ландыша
и дождя от её волос...
Ах ты ж Муза, ты - провокаторша!
Нам тебя полюбить пришлось.
Ночь глухая, а мы, бессонные,
ищем истину между строк,
да глядимся в глаза бездонные,
сколько битые - всё не в прок.
Вроде взрослые мы, а надо же -
как мальчишки бежим, трубя...
Ах ты ж Муза, ты - провокаторша!
Не избавишься от тебя.
Был душою он скорбен сызмальства
И талантлив не ко двору.
Зарифмованное он сызнова
Перечёркивал поутру.
Ни Танаха не знал, ни кадиша –
Всё сонеты строчил в тетрадь...
Ах ты ж, Муза! Ты – провокаторша!
Душегубка! И просто - блядь!
Бес в ребро, седина ли в бороду,
Или мордою об косяк...
И бродил он один по городу,
Как последний, пардон, босяк.
И на чём свет стоит, по-матушке,
Он судьбу свою поносил:
- Ах ты ж, Муза! Ты – провокаторша!
Разлюбить тебя нету сил.
Будьте прокляты, провокаторы,
Что втянули меня в игру...
И, объевшись барбитуратами,
Успокоился он к утру.
Отлетела душа натруженная
От умытых дождями крыш...
Был талантлив поэт до ужаса!..
И к тому же, простите, рыж.
подумай сам - что нужно для души?
А что - для Музы?.. Плавают медузы,
Уходят люди, чешутся собаки,
И что на блюде? Знаки-зодиаки?
Нет, всё иначе. Кто-то ест конфеты,
А кто-то смотрит завсегда на это...
Короче, смысл иносказаний тёмен,
Я позабыла, что сказать хотела...
Ах, да! О рыжих! В этом всё и дело!
Они такие. То есть, смысл огромен
В том, что горит огнём любимый цвет.
Но смысла я не знаю, извини.
Текут куда-то дни...
На Рыжего, короче, не гони.
Мой скудный слог (про ум не говорю)?
Мне совестно. Я сам себя корю.
И поминутно восклицаю: - Боже!
Скорей забыться – в смятую постель,
Чтоб более не видеть и не слышать,
Как лапками сучат по полу мыши,
И чешется под лавкою кобель,
Как зодиак корячится на блюде,
И как на нерест прёт косяк медуз...
А что же Муза? Нынче не до муз -
Уходят люди... И какие люди!
Конфеты съедены. Конфеты – дефицит.
Особенно московские, заметьте!
Лежу в кровати, думая о смерти...
И муха надоедливо жужжит -
Иносказательно, натужно и дотошно,
О рыжих что-то... слов не разберёшь.
Но муха уж, как водится, не вошь,
Коль исхитриться – и прихлопнуть можно.
К тебе, как видно, Муза не слетает.
| А может, ты её... того... прихлопнул??? |
Вот две звезды зажглись. Спустился вечер.
Дорожную с сапог очистив грязь,
Субботние проктолог ставит свечи
себе, жене и детям, помолясь.
В раздумьи нервно почесав лобешник,
Стремленьем к совершенству обуян,
Он Моцарту вставляет семисвечник.
Ты хочешь с экологией разлада?
Иль, может, хочешь схлопотать по слуху,
А также, может, схлопотать по взгляду?
Запомни - эта муха не жужжала,
И это подтвердят со всех сторон.
Она свое оттачивала жало -
Теперь побереги свой афедрон!
Потом он моет руки, пьет абсент
и вспоминает Сипера порою.
Ведь Сипер - уникальный пациент
с огромным атипичным геморроем.
Но действительность обратно привезла.
Возвращаю тебе звание, злодей,
Ешь капусту и не прыгай на людей.
Моцарту, человеку и нет.
Куда Жирафа послана была,
Хоть тесно, но есть место для козла.
Оставив нудную работу,
Устои общества поправ,
Мишаня вышел на охоту -
На мух, на рыжих, на жираф.
Покинул дом, жену и сына,
И, что существенней, диван.
Идет, а Муза дышит в спину,
Как тренированный Полкан.
Ловки охотничьи ухватки,
Наметан глаз, не сломлен дух.
И вот он целит из рогатки
Прямой наводкой в стаю мух.
Вдруг егерь выскочил (с-сын зоны!):
- Изволь, любезный, забашлять.
Чего удумал – вне сезона
В моих угодьях промышлять!
Я здесь жираф и мух, и рыжих
Лелею, холю и люблю.
Я если надобность увижу,
Так я и сам их пристрелю…
Мишаня натерпелся страху.
И в запах получил, и в пах...
Так гибнут замыслы с размахом,
Так планы разметает в прах.
Поймут идею этой притчи
Все, в ком исправна голова:
Уж коль собрался за добычей,
Так шлепни егеря сперва.
Вы проноситесь галопом,
я плыву, как лодочка.
Ваши ноги пахнут попой,
а мои - селедочкой.
Тут пальцы веером скорее были б "в кассу",
а про рыбалку забивать фуфло не надо нам.
Скажи-ка лучше: мыть не пробовал их, часом?
Приводит лишь к внеплановым простоям.
Подробно осмотрел Ристалища чертоги, -
Поэтам, люди, драться не к лицу.
Мочил он Сипера, а нынче мочит ноги.
А лично я люблю мочить мацу.
Мне повторяться стал-
Мне снится, будто Сол
Чего-то наристал
О том, что зря галдеж,
Напрасен весь полет,
И что за выпендреж -
Поэт поэта бьет?
Не нужен, господа,
Подобный моветон,
Ристать туда-сюда -
Такой досуг смешон.
Вокруг прекрасен мир,
Нам нечего делить,
И незачем, как в тир,
В Ристалище ходить.
Давайте о вине,
Давайте о судьбе,
А то - ты обо мне,
А я вот - о тебе...
Мне сон тот не понять,
Но так тому и быть -
Не хочешь, Сол, ристать?
Иди мацу мочить.
Сиперу. С уважением...
Я не могу понять:
Не то я наристал?
Попробовал ристать,
Чего-то не догнал?
Я просто "за мацу"
Замолвил здесь словцо,
А Ты мне, блин, отцу
Поленом и в лицо!
Да, я люблю её
В яйце и в молоке!
Чего же, ё-моё,
Я не додал Тебе?
Звони на мой селфон -
Рецепт бесплатно дам.
Что? Дорог телефон?
С друзьями передам.
Моца хрустит во рту
Аж за ушами -"Хряк!".
Ну, а сейчас уйду.
Пойду мочить косяк.
Поленом и в лицо!"
Сол
Я в тоске и печали бродил,
Не встречая родимой души.
Все жалели меня:"Сколько сил
Надо, чтоб не рехнуться в глуши!"
Кто жалел меня - те молодцы,
Были, правда, кто в бок кулаком...
Но никто не давал мне мацы,
Размочивши в яйце с молоком.
Одинокий, я тихо седел,
И морщины гуляли лицом,
То ли в жизни мацы не доел,
То ль какая проблема с яйцом...
Но уймите страданье сердец,
Мистер, мсье, пан, адон и кацо -
У меня появился отец,
Долбанутый поленом в лицо!
Я Тебе не отец, Сипер, бедный.
Я - духовный Отец. Задевает?
Ишь, какой ты зелёный и бледный...
Спрячь яйцо. Понял, Сипер. Бывает...
Жил я тоже в глуши. лет пятнадцать
Миль, так. двадцать от, блин, Вашингтона,
Тоже- начал мозгами стебаться.
И морщины... Морщин тех - вагоны!
Ну, а как долбанули поленом,
По утрам начал делать зарядку.
Приходи. Рядом доктор Елена,-
Всё залечит. Всё будет в порядке.
А родимые души... не дада...
Видишь - пдачу... уж мокрые плечи:
Здесь, вишь паря, поэтов бригада,
Только слово скажи - изувечат...
Вижу: били Тебя кулаком.
Может, Моцарт, а может - Медея...
Приходи, дам мацы с молоком
И как папа Тебя пожалею!
(Сипер, не обижайтесь: действую в соответствие с п.7 правил)
В лесной вашингтонской глуши
Стоял в позе Сол, как глашатай,
И явно совсем не спешил.
Он рифму пытался изладить
К нездешнему слову "маца",
Он мучился этого ради,
Изрядно спадая с лица.
Вокруг же поэтов бригада
В бушлатах, что он им раздал,
Без всякого лада и склада
Хреначила лесоповал.
Быть может, он скорбен коленом,
Не в силах мацу размочить?
Не трогайте, доктор Елена,
Бесплодие не излечить.
И я не секрет вам открою:
Цена его рифме - зеро.
Он лучше бы тоже - пилою,
Чем зря тараканить перо.
В замызганном старом кожане,
Кожане, кожане,
В замызганном старом кожане
Сырою ночною порой
Лежит под горою Мишаня,
Мишаня, Мишаня.
Лежит под горою Мишаня –
Заслуженный хайфский герой.
Бутылка рябиновой горькой
Рябиновой горькой,
Бутылка рябиновой горькой
Пуста, и не видно ни зги.
Промокла его гимнастерка,
Его гимнастерка,
Промокла его гимнастерка,
Воняют его сапоги.
Не каждый способен на это,
На это, на это,
Не каждый способен на это -
Свободой, как он, дорожить.
Ушел он из дома в поэты,
В поэты, в поэты.
Ушел он из дома в поэты.
С тех пор под горою лежит.
А утром он, видимо, встанет.
Он встанет? Он - встанет!
А утром он, видимо, встанет,
Кряхтя и держась за бока.
Вторую бутылку достанет,
Достанет, достанет,
Вторую бутылку достанет,
А третью припрячет пока.
И снова в потертом кожане,
Кожане, кожане.
И снова в потертом кожане,
Отнюдь не утратив кураж,
Лежит под горою Мишаня,
Мишаня, Мишаня.
Лежит под горою Мишаня –
Израиля «русский» алкаш.
Ему доверен пистолет,
А если иногда устанет,
То это груз прошедших лет.
Он вспомнит детство боевое,
День, что был прОжит(иль прожИт),
Смахнет слезу большой рукою -
И, смотришь, вмиг бухой лежит.
Как вспомню, так начну пускать слезу!
Два в доску ( в стельку, в лом ) тверёзых Мишки
Нам Галича читали под грозу.
Да, было, не скрою, ребята,
Я долго искал у крыльца
Те рифмы ко слову "девчата",
К одесскому слову "маца".
Не помню, что там ещё было,
Однако, всплывёт всё-равно.
Возможно, оно всё же всплЫло,
Но смело рифмую "всплылО".
Беру я пример с корифея.
Для этого слово "перо",
Я русский язык не жалея,
Рифмую со словом "зерО".
Прав Сипер -поэт наш маститый,
Маститый, маститый,
Прав Сипер - поэт наш маститый,
И слёзы текут на топор:
Болел я тогда гайморитом,
Болел гайморитом,
Болел я тогда гайморитом,
И рифму у Сипера спёр.
А нынче уходят, уходят друзья.
Одни в никуда, а другие - в князья.
Ну, а Мишаня с пистолету
Меня пристрелит. Кану в лету!
На наскоро сбитых подмостках,
Подмостках, подмостках,
На наскоро сбитых подмостках,
Чрезмерно довольный собой,
Стоял (не поверите!) Моцарт,
Взаправдашний Моцарт,
Стоял неотравленный Моцарт,
Козлиной тряся бородой.
В расшитом со вкусом кафтане,
Кафтане, кафтане,
В расшитом со вкусом кафтане,
Блистая гитарной игрой,
Он что-то гундел про Мишаню,
Мишаню, Мишаню,
Он что-то гундел про Мишаню,
Который "лежит под горой".
А рядом, в убогом партере,
Партере, партере,
А рядом, в убогом партере,
Наивно внимая лжецу,
Достоинство с честью похерив,
Похерив, похерив,
Оплакивал Сипер потерю,
И слёзы текли по лицу.
А после, за малую цену,
За малую цену,
А после, за малую цену,
"Немирова" взявши на грудь,
Он влез на дощатую сцену,
На грязную сцену,
Он взял да и вылез на сцену,
Отрезав к спасению путь!
Со сцены не видно галёрки,
Не видно галёрки,
Со сцены не видно галёрки,
Улыбок и зрительских слёз...
Мишаня в одной гимнастёрке
Сидел на галёрке,
Поскольку второй гимнастёрки
Мишаня с собой не принёс.
А то, что принёс он с собою,
Принёс он с собою,
А то, что принёс он с собою, -
Любого оружья верней –
«Беретту» для ближнего боя,
Для ближнего боя,
«Беретту» для ближнего боя
И пару глушителей к ней.
В прицеле, дрожа как овечки,
Дрожа как овечки,
В прицеле, дрожа как овечки,
Глумливцы мощами трясли...
Читатель ждёт рифмы «осечка»?
Не будет осечки!
А будут в спокойном местечке
Два холмика свежей земли.
Три Михалкова по тебе ползут."
Из эпиграмм В.Гафта
Израиль, видишь этот страшный сон?
Три Михаила рищут в унисон.
В тепле и почти что в нирване,
с хорошею книжкой лежит
на старом уютном диване
хороший и добрый мужик.
Он любит в помятом берете
по парку гулять над рекой,
а ежели нищего встретит -
подаст ему щедрой рукой,
покрошит он хлебца для уток,
спокоен, умён, не гневлив.
С соседями вежлив и чуток,
с женой и с детьми терпелив.
Простой, как картошка на блюде,
в гармонии с миром живёт.
Порою звонят ему люди,
жена к телефону зовёт.
Он в тапки влезает, зевая;
вертя сигарету в руке,
он слушает, молча кивает,
в конце отвечает: "окей."
И грешный какой-нибудь Моцарт,
иль Сипер, кидала крутой,
внезапно средь ночи проснётся,
откроет свой глаз налитой,
и спросит, от страха икая:
"В-вы кто?" Он промолвит в ответ:
"Я лично вас вовсе не знаю,
но шеф передал вам привет.
Я только посыльный, не боле,
свой крест обречённый нести.
Когда бы моя была воля -
так жить вам до ста двадцати!
Вы влипли, мой друг, но учтите:
не я в том виною, но рок.
Что ж, бизнес есть бизнес. Простите."
И плавно нажмёт на курок.
Профессий есть разных немало,
и нечего тут причитать!
Домой он вернётся устало -
хорошие книги читать.
Он искренне добр, и по жизни
не любит людей обижать.
А бизнес - всего только бизнес.
Ведь надо ж семью содержать!
"Прошла любовь, завяли помидоры,
Сандалии жмут, и нам не по пути..."
Из детского фольклора.
Прошла любовь, завяли помидоры,
Свекла, капуста, финики, жасмин…
Завяло все (пока что - в смысле флоры),
Не исключая жимолость и тмин.
Как будто мор прошелся по природе -
Загнулись персик, вишня, апельсин.
А как стручки повисли в огороде,
Так это просто боже упаси!
А тут еще сандалии жмут безбожно.
О Господи! Как мал мне их размер!
С такою болью, боже, невозможны
Ни жизнь, ни самый скромный адюльтер.
Так что прости, родная, и не сетуй,
Что нынче нам опять не по пути.
Вот две дороги - тебе ту, мне эту.
Закинь рюкзак на плечи - и иди.
…Она ушла, топча увядший клевер,
Негромко поминая чью-то мать,
Держа свой путь, как Амундсен, на север,
А я - на юг, стараясь не хромать.
Пожухло всё, скукожилось, завяло.
Тот страшный год запомню я надолго:
Мне случай подвернулся небывалый –
Сандалии купил на барахолке.
Примерил я обновку в тихом сквере.
И вышел на широкую дорогу.
И всё бы хорошо, но в атмосфере –
Сгущались беспокойство и тревога.
Куда-то улетели птичьи стаи,
Ушли моря, и обмелели реки...
А тут ещё сандалии достали!
Кто их придумал – скифы или греки?
На скифов это, впрочем, не похоже.
И греки ни при чём, уж извините.
Они ж их, гады, делали из кожи,
А мне всучили кожезаменитель!
И в лавке, с продавщицей поскандалив,
Я с горя прихватил кило портвейна,
И обмывал с тобою те сандалии –
Беспечно, бездуховно, безыдейно.
Потом смотрю – неладное в природе:
Засохли на корню черешня с вишней;
Ни бузины, ни репки в огороде,
И дядька мне из Киева не пишет.
И день какой-то пасмурный и серый,
Хоть на небе ни облачка, ни тучки...
И ты ушла, как Амундсен, на север,
Взяв у меня червонец до получки.
***
На кухне грязной
Стою и морщусь
В недоуменье.
И голос праздный:
- Свари-ка борщик,
Спеки печенье.
Ах, для того ли
Женой поэта
Стремилась стать я -
Чтоб жить в неволе,
Лепить котлеты,
Мыть под кроватью?
Во мне он должен
Был видеть ясно
Души томленье,
И искру Божью,
И лик прекрасный,
И чувств кипенье.
Ведь в брачных узах
С любым поэтом -
В том нет сомненья! -
Должна быть муза -
Источник света
И вдохновенья.
Чтоб мыслям тесно,
Словам просторно
И чувствам жарко -
Могу быть песней
И нимфой томной -
Но не кухаркой!
Накрашу морду,
Надену замшу
И шарфик бантом.
Все брошу к черту -
И выйду замуж
За музыканта!
Как мерзко годы
кратать в неволе
с постылым мужем!
У всей природы
нет бабьей доли
трудней и хуже!
Вот как связала
я, делом грешным,
судьбу с поэтом!
Он был нахалом,
слегка помешан,
и пьянь при этом.
Марал бумагу,
смолил цыгарки,
ругался бойко,
а я, бедняга –
ему кухарка
и поломойка?!
Сказала: «Хватит.
Со всем талантом
пошёл ты в жопу!»
Собрала платья,
и - с музыкантом –
айда в Европу.
Ах, вальсы Вены,
Париж, Ла Скала,
балы, услады!
Я вдохновенно
его ласкала...
И что в награду?
Я снова в роли
кухонной бабы,
да няньки с прачкой,
Он на гастроли,
а там - по пабам,
да со скрипачкой!
Сложила шмотки,
деньжат схватила,
что были в кассе,
и ну, молодка,
в мансарду с милым
на Монпарнасе.
Какая ночка,
какая койка!
И вот теперь я
кухарка, прачка,
посудомойка,
и подмастерье.
Весь день в работе,
все руки в охре,
вся морда в туши;
живот подводит,
фигура сохнет...
Обидно, слушай!
Влачились годы:
актёр, прозаик,
певец и комик...
И все – уроды!
Ну а последний -
ещё и гомик...
Продам я юбку
и панталоны
на чёрном рынке,
Куплю бутылку
одеколону,
и водки в крынке...
Кому направо,
а я - налево
путём тернистым...
Ах, девы, девы!
Ходите замуж
за программистов!
ты так хотела,
и я старался.
И всё ж котлета
не долетела -
я увернулся.
Я пел бельканто,
жрал лук и сало,
и пил неслабо...
Стал музыкантом,
и с кем попало
пошёл по пабам
Но лик прекрасный,
и искру божью,
и чувств кипенье
воспел я страстно -
с моей-то рожей! -
в стихотворенье.
А ты жестока! -
под южным солнцем
ты топчешь клевер!!!
............
К тому ж - с Востока
(с моим червонцем !!!)
ушла на Север....
Стихи сочиняю,
но рифмой пока не владею.
Выходят лишь хокку.
Шесть слогов в первой,
Во второй вовсе девять!
Хоккуист хайков...
Рыжий висит одиноко.
Дерзок был очень.
Высок путь самурая.
Реквием где, бля?
Ах, где уж нам уж,
Нам, феминисткам,
Ума набраться…
Я вышла замуж
За программиста.
И что же, братцы?
Полна сомнений
И зла, как черти,
Мету окурки.
А этот гений
Блок-схемы чертит
На штукатурке.
Надежды тают,
Как газ из спрайта,
Изнылось сердце,
Бюджет считает
Он в килобайтах.
И мегагерцах
Угасли прочно
Мои мечтанья
О страсти лаве.
Он даже ночью
Твердит признанья
Какой-то Клаве.
Вот жизнь – ни спорта,
(обидно как-то),
Ни танцев бальных…
Детей – до черта!
Все от контактов
От виртуальных.
К тому ж, он рыжий.
Терпеть сей минус
Готов не каждый.
Ну, погоди же –
Внесу я вирус
Тебе однажды.
У Мишани в мессенджере
сутки красовалось предупреждение:
"Принимаю ванну. Не мешать!"
Вчера Мишаня принял ванну...
водки.
(Прославиться замыслил навека).
Ты рифму ждёшь "селёдка"?
Нет селёдки!
А есть Мишаня, пьяненький слегка.
Ну, зачем так сразу - про водку?
Пусть мозгами раскинет каждый
И подумает - надо ж, вот как...
Вот что там случилось однажды...
***
Не мешайте ему, родные!
Это, право же, негуманно.
Мишка в будни и в выходные
Не спеша принимает ванну.
Не вздыхайте так - мол, о Боже!..
Не подмигивайте игриво...
Он на грудь, сумняшесь ничтоже,
Принял целую ванну пива...
Лег Мишаня поразмыслить вроде...
Дайте же помыться человеку,
Это ведь нечасто происходит...
Ну, это не нами замечено -
Что пиво и баня (ну, ванна)
Имеют пристрастие вечное
Друг к другу. И вовсе не странно,
И даже не грех, разумеется,
Очистясь от скверны и пыли,
Бутылкой-другою развеяться,
Чтоб сказки слагались и были...
Расслабься, Мишаня, и нас распотешь:
налей себе ванну, испей ее разом,
занюхай мочалкой и мылом заешь.
Приятно же, черт подери!
Да здравствуют музы, да здравствует разум,
Ты, солнце святое, гори!
Он променял диван на ванну.
Теперь вот в этой самой ванне
Лежит в покое и нирване.
Из всей земли обетованной
Он жить предпочитает в ванной.
В бараке или в караване -
Неважно, лишь бы в теплой ванне.
Как Диоген, в одежде рваной,
Он мыслит, но не в бочке - в ванной.
Всем злопыхателям
1. У злопыхателей моих
От зависти сорвало «краны».
Ещё бы(!), ведь в квартирах их
Удобства исключают ванну.
2. Толкаясь в душевой кабинке,
Друг другу вы скребёте спинки.
А я с сигарой из Гаванны
Кайфую, принимая ванны!
Ах, право, как это странно...
Важна не форма сосуда,
Не душ (или, скажем, ванна) -
А что польётся оттуда.
И тут уж - к чему лукавить,
Тут честно признаюсь, право:
Конечно, белая зависть -
К количеству и составу!
те скребут друг другу спинны.
И сигарры из Гаванны
не иммеют, дуррачинны!
Экстаз
Вторая премия на международном конкурсе эротической поэзии, Монреаль.
О!
О!О!
О!О!О!
О!О!О!О!
О!О!О!О!О!
О!О!О!О!
О!О!О!
О!О!
О!
!
.
Исихара Икеда
С древнеяпонского - М. Беленький
Пустота
A!ого... Вот.. маловат, а? А так? Нормально?
Ну хорошо. Так вот что я надумала.
У всех так складно всё получается. Сижу и плачу.
А тут как только ты не стараешься - кривая кляча!
Авось пародией кто расщедрится - не изувечит.
Зато в анналах того Ристалища - увековечит!
Ну, что притихли, как кони пьяные? Иль дуру жалко?
Авось на новенькую найдётся палка...хм.. выручалка.
84. Автор: Капитан от 11.01.2005 23:25:17А ну-ка, милая, вруби-ка стоп-сигналы:
"...в анналах того Ристалища - увековечит!"
как можно - разом - из анала да в анналы?
ОРГАЗМ
(никаких премий ни на каких конкурсах)
Из М. Беленького
Перевод на русский совместно с Жирафой
Ь
ЬЪ
ЪЪЪ
ЪЪЪЪ
ЪЪЪЪЪЪЪЪ
А!А!А!А!А!
ЪЬЪЬЪЬЪЬЪ
ЬЬЪЬЬЪЬЬЪ
ЬЬЬЬЬЬЪЪ
ЬЬЬЬЬЬЬЬ
ЬЬЬЬ
ЬЬ
Ь
Душа скорбит, аннал в огне,
а Капитан все точит лясы:
«Кинь, Джим, на счастье палку мне,
ведь пьяный конь тут не валялся»
Как же легко зацепить тебя, Рыжий, анналом
Столь предсказуемо ты распознал все сигналы
Клюнул, голубчик! Но мне ведь и этого мало
А не слабо пару слов про палку-выручалку ещё добавить?
А вот и не слабо! - Рыжий от 28.11.2004
Все не в склад, не в лад, не в тон, не в стать...
Ристуны, скорей готовьте ваши плети
И учите, как здесь надобно ристать!
Капитан! Стихи - не лозунг к Первомаю,
Напрягись тут, дева, и наморщи ум.
Коль не сможешь - я тебя так отристаю,
Сесть не сможешь на вместилище для дум.
Он из жаркой пустыни пришёл поутру,
и, подъехавши к нашему, типа, шатру,
возглашает: «Салям!», не слезая с верблюда -
знать, шатёр наш пришёлся ему по нутру.
Что же – милости просим, и вам «ас-салям!»
Жир от сочного мяса стечёт по углям -
мы заколем барашка; в честь гостя такого
сложит стройные бейты мой острый калям.
Молодому дорога, почёт старику.
Мы ведь, вобщем, соседи? Садись к огоньку:
посидим, потрендим, так сказать, по-соседски,
хряпнем водочки... Ах, извини! Кофейку.
Правоверному должно Коран почитать,
но ведь эдак же до смерти можно устать!
Понимаю, бывает. Промежду намазов
не зазорно и шейху слегка пористать.
Пусть по жизни не друг бедуину ковбой,
Но не вечно ничто, это знает любой.
Всё на свете фуфло, лишь поэзия вечна!
В этом я совершенно согласен с тобой.
Глянь: прекрасен узор на моих пиалах!
Гостем будь, отдохни от забот о делах!
Что? Ах, адрес попутал, в И-нете кочуя...
Ну ступай. Да пребудет с тобою Аллах!
А Капитан всё лясы точит?
Так приводи его ко мне!
Мы быстро гада обесточим
У Джима палку отобрав
Трезветь коней прогоним в поле
И с сайта новичка поправ
Не будем мы терпеть, доколе
Два слова рифмою связав
Он громче всех промямлит «Гав»
я вставил в цепь забытое звено.
А Вы тут, дядя Беленький, не шибко!...
Нас чёрненькими любят здесь давно!!!
-------------------------------------------------
* см. рист 86
91. Автор: Капитан от 12.01.2005 22:30:16Не бросит Джим на счастье палку ей.
Аннал скорбит? Душа в огне?
А Капитан всё лясы точит?
Так приводи его ко мне!
Мы быстро гада обесточим
У Джима палку отобрав
Трезветь коней прогоним в поле
И с сайта новичка поправ
Не будем мы терпеть, доколе
Два слова рифмою связав
Он громче всех промямлит «Гав»
Да!Он - кобель! Но есть всему пределы.
Кобыла? Капитан? Приснится ли во сне,
насколько эта дева о(балд)ела!!!!!
91. Автор: Капитан от 12.01.2005 22:30:16Гляди, какие крали
И с сайта новичка поправ
в без головы с царём!
Попрать не попирали,
а попереть - попрём.
с до боли знакомым стилем и манерой выражать свои глубокие мысли.
В стихии чахлой и скупой,
Давно и напрочь истощенной,
Лишь <->, как грозный часовой,
Стоит, всем миром возмущенный.
Яд каплет сквозь его кору...
Но сколько ж можно гадить дома?!
И он к чужому мчит двору -
Заняться промыслом знакомым.
Но ты, любезнейший, учти,
Что в наших жалах нет изъяна.
Тебя сровняем мы с почти
Одноименной обезьяной.
Эй, Рыжий, не гони волну!
<-> заскучал без нас, небось-ка.
Потеха умному слону,
А не помеха - злая моська.
Проверить, что за вольные разборки,
И не пришло ли время, чтобы орки
Явились пасть порвать нам, господа?
Ведь там, в теснинах мрачных тишина -
Кто вякнет - станет пищей для назгула.
Поэтому ни шороха, ни гула,
И ни протеста нету ни хрена.
А тут, уйдя из-под свистящих крыл,
Открыв веселый и беспечный угол,
Кладя на все причины для испуга,
Народ резвится, не жалея сил.
Все это - как по молоту серпом,
Все это - как плевок в глаза уродам,
Забывшим, что карманная свобода
Нужна лишь полицаям и капо.
Что ты здесь ищешь? Здесь не твой удел,
Твои запреты тут - по барабану.
Нам не прикажешь. Тот период канул.
Ты, видно, это время проглядел.
Вернись к себе в захезаный барак,
Где шестерят и рады опущенью.
Мы отделились. Не стремимся к мщенью,
Но не ищи, чтобы случилось так!
Вернись туда, где сохранить лицо -
Невыполнимый пункт для человека,
Где стукачей и жополизов Мекка...
Свали! Тебе не получить Кольцо!
...Усталый маг, тишайший Саруман
Нет уж, братцы!
к №90
"А всё-таки жизнь хороша..."
Небреженье к верблюду вело испокон
к плачу вдов в полумраке домов без окон
Знает каждый кочевник - после первых салямов
дать напиться верблюду - пустыни закон.
Мы с верблюдом по всяким шатались местам
Жрали вместе колючки, коль торба пуста
Пили воду из горных ручьев и арыков,
из колодцев, из луж - пусть мутна, не чиста...
Знать шатер твой поставлен вблизи родника,
где вода, как нигде, холодна и сладка.
И пришлась она, видно, верблюду по вкусу,
пока чаем ты в юрте поил седока.
Вот уж третью неделю мы снова в пути -
топчем тропы привычно с восьми до шести
Только кажется мне, что верблюд вспоминает
вкус воды, от которой пришлось нам уйти
Мы подолгу с верблюдом глядим на закат
Завтра утром по новой на север шагать
И о чем он молчит? О воде? О тропе ли,
что уводит все дальше от очага?
Мы привыкли к тому, что на этом пути
десять раз потерять, чтоб один раз найти,
и опять потерять... Остается лишь память,
чтоб в пустыне закатным цветком расцвести
Но бывает же: тропы совьются в петлю...
Я с бархана на радостях в небо палю!
Неожиданно в воздухе свежесть почуя,
переходит на бег мой усталый верблюд.
Спешит по жизни люд, галдит, как на толкучке,
В угаре городов с восьми и до шести...
Несчастный я верблюд! Мне тошно есть колючки,
И воду пить из луж мне глубоко претит.
Хозяин мой – как все. Шустрее, чем пропеллер,
Он неизменно крут с восьми и до шести.
Он пашет, как ишак: он хочет быть Рокфеллер,
А я простой верблюд на запасном пути.
С шести и до восьми мы с ним, совпав по фазе,
Скитаемся в глухом, нехоженом краю.
Бывает, повезёт – отыщется оазис;
Хозяин в чайхане, я у колодца пью.
Но всласть не отдохнуть. Тоску в хурджин засунув,
Уходим быть - как штык - с восьми и до шести...
Как хочется порой мне по-верблюжьи плюнуть
На этот с...ный «джоб», Аллах меня прости!
Верблюды о газели
Ух, какая она - газель!
Кругом головы у жираф!
По верблюду ль сия мамзель.
Масть, походка, строптивый нрав!
Дюже вострая на язык,
а еще острей – на рога.
Только сунешься к ней – адзынь!
Мол, ступай, верблюд, к ишакам.
Мне с горбом рядом с ней шагать -
дико даже об этом думать...
Ну и чорт с ней. Зато врагам
нас, верблюдов, – не переплюнуть.
Верблюду немного надо -
Чтоб солнце не перестало
Сиять над его балладой,
Запели бы чтоб газели,
Жирафы чтоб не уснули,
Напротив него сидели
И пили бы "Кинзмараули"...
(Из анекдота)
Идут верблюды на восток,
Хамсину злобному противясь...
И всё им, бедным, невдомёк:
Их выдумал товарищ Штирлиц.
И в глазах от жары как-то серо.
Потому что он с севера, что ли?
Если Нижний Тагил это север.
Разве можно привыкнуть к хамсину,
Да к лениво бредущим верблюдам?
Я б и сам надорвал пуповину,
Только чтобы уехать отсюда.
Есть на свете места покрасивей,
Летом где не особенно жарко.
Долго, что ли, смотаться в Россию?!
А нельзя – бросить Сипера жалко!
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
КАПИТАНСКОЕ ПОПУРРИ
- Как пиво?
- Пенистое... Простите, что по-латыни...
(Из анекдота)
1
Всё куда-то рвался, ристал, метался,
Паровоз по полю без рельсов гнал...
Долгие годы - всё с пулемётом,
И всё латал его, всё латал....
2
- Господин Капитан, что это Вы хмуры?
Аль не по сердцу Вам более ристать?
- Да ведь все говорят, мол, от этой дуры
Нам хорошего тут можно и не ждать.
- Господин Капитан, что это за позы?!
Али пункт номер семь Вам уж не указ?
- Ах, ристатели все – едкие занозы,
И попасть норовят всё не в бровь, а в глаз.
- Господин Капитан, не к добру всё это.
Мы ведь здесь собрались всех ристать подряд.
- Ах, конечно, ах, да - только мочи нету:
То в три глотки попрут, то попрать хотят.
- Чёрт возьми, Капитан, да что это с Вами!
Где ристательский пыл и любовь к врагу?!
- Это есть у меня, но судите сами:
Я и рад бы ристать – да вот не могу.
- Ну, гляди, Капитан, каяться придётся:
Все забудут тебя раз и навсегда!
- Если Сипер уйдёт, Рыжий отвернётся,
ДДД замолчит - ристану тогда...
3
О, где Вы? Тоже на Востоке?
Иль Вы не разобрамши спьяну?
От пива не трезвеют кони,
А палку Джим отдал Муму.
Какие пламенные строки!
Ну, что ж вы спите, Капитана?
Пропылесосьте Ваше пони,
И пятки - пемзою ему.
4
Пыльный пони на пятках петлял по пятам...
И за нудным хмельным разговором
Стало ясно одно: дорогой Капитан,
Никогда ты не будешь Майором!..
104. Автор: Мишаня от 18.01.2005 2:07:04
Солнце Сиперу пуще неволи!
И в глазах от жары как-то серо.
.....
Долго, что ли, смотаться в Россию?!
А нельзя – бросить Сипера жалко!
Я к вам с Севера пришел и со знаньем дела
утверждаю: хорошо там душе и телу.
Ни тарантулов, ни змей, ни горбатых тварей -
лишь похрустывает снег, да олень кимарит.
Шкура, мясо, молоко, транспорт, отопленье:
жить на Севере – легко, если есть олени.
Хлопнешь водки, съешь пельмень, да напялишь парку.
На морозе целый день будет даже жарко.
Жалко фруктов не достать... Что ж, удвоим дозу,
чтобы рожей стать под стать старику Морозу.
Вкруг такого молодца крали ходят стаей
с варежкой поверх лица – чтоб носы оттаять.
В общем, что тут говорить! Сипера – в охапку!
Обещаю подарить валенки и шапку,
нарты, лыжи, тонну дров, доброе ружьишко.
Только вывези с югов Сипера ты Мишку!
Уперта надежно из дуба нога. Набычившись, словно бизон,
Похавав китятины, сверлит Ахав подзорной трубой горизонт -
Поскольку известно, что в темной воде чудовище водится – ДДД
Согласно статистике этот шакал, точнее сказать,- кашалот
загрыз капитанов штук сто. Имена их знает наперечет
Ахав. Гримаса в его бороде: «Ну, где же ты, ДДД!?»
Как бритва наточены гарпуны, и крючья огнем горят.
Команды лица напряжены. Они-то считают – зря
Ахав их привел сюда. Быть беде. Шутить нельзя с ДДД.
Но поздно: над волнами высится лоб, вздымается рифм фонтан.
На скорости в чорт знает сколько узлов все ближе левиафан.
Стреляет с колена Ахав из ТТ, целясь в глаз ДДД...
Проснешься под утро в холодном поту, над лесом брезжит рассвет.
И тянет тиною за версту. В болоте чудовищ нет.
Бубнят за стеной капитан и майор. Невнятен их разговор.
Чтоб были верблюды рядом
Писали стихи и пели,
Не думая о газелях.
Чтоб ВыПи в полях и болотах
Забыли о кашалотах,
Точнее сказать - о шакалах,
Что "Кинзмараули" лакали.
И чтоб до утра, неустанно
Глядеть на пейзаж Леви (ой, Капи)тана -
Ристалища левиафана..
105. Автор: МеДДДея от 18.01.2005 4:32:47
...Пропылесосьте Ваше пони,
И пятки - пемзою ему...
Пони своего не обижаю
Чищу пятки пемзою ему
Пылесос уж пятый покупаю
Почему в пыли – я не пойму...
105. Автор: МеДДДея от 18.01.2005 4:32:47
...Стало ясно одно: дорогой Капитан,
Никогда ты не будешь с Майором!..
С майором быть – не по плечу
Вот под полковником – хочу...
(народная девичья мудрость)
105. Автор: МеДДДея от 18.01.2005 4:32:47
...- Если Сипер уйдёт, Рыжий отвернётся,
ДДД замолчит - ристану тогда...
Унылый вечер. Сипер пить ушёл.
Котяра Рыжий вовсе отвернулся.
И ДДД, зевнув, покинул стол.
Зубами клац, глаза закрыл. Заткнулся.
Пришла пора мне, бедной, ристануть.
Ну, пони мой, осилим этот путь?
Ах, пони вам не ко двору?
Иль слог девичий слишком груб?
А вы ноктюрн сристать могли б
На флейтах водосточных труб?
По просьбе дворника Степанова помещаю на вашем ристалище дружеский шарж на автора Михаила Пономарёва.
Ничего существенного не выделывал. Просто почитал первые три стихотворения Михаила.
Навеяло:
…Поскольку шляпу от Армани
Ты впопыхах забыл – увы! –
На старом плюшевом диване,
У этой грёбанной вдовы!...
«Бывает выйдешь утром рано»
………………………….
…А сегодня диван мне пристанище,
верный друг и надёжный оплот.
(Ох, не зря, дорогие товарищи,
у меня появился живот!)…
«Без названия»
…………………………..
…А в детской, на старом диване,
Младое потомство сопит...
«Алику и Раюшке»
М. Пономарёв
Грёбанное приключение
(шарж)
Волокла меня как-то нелёгкая
Лабиринтами хайфских трущоб.
Вижу – баба лежит одинокая.
Я вдову мимоходом огрёб.
Как всегда. И судачить здесь нечего.
(для чего же ещё бабий род?)
Но, с того злополучного вечера
У меня вдруг распёрло живот.
Девять месяцев грызли сомнения,
На соленья возрос аппетит.
И в итоге того преступления
Молодое потомство сопит.
Кто-то скажет: - Да ну тебя, Миха,
Брось нести откровенную чушь!
Мне ж теперь до последнего выдоха
Будет всюду мерещиться плюш.
P.S. Есть большое желание почитать и другие стихи Михаила.
- Приезжайте к нам на Колыму!
- Да нет, уж лучше вы к нам...
(из к/ф "Брильянтовая рука")
Я, когда покончу с ленью,
закачусь на севера,
где сугробы и олени,
где отсутствует жара.
Что мне Сипер или Рыжий -
Дел и так невпроворот!
Утром встану я на лыжи,
Я ведь лыжник ещё тот!
Хорошо у них в Канаде
Вдаль глядеть из под руки
И, на дали эти глядя,
Жрать свиные шашлыки;
Хорошо в Канаде летом,
А зимой - вообще труба!
Так что, милые, покеда
И за всё тода раба!
Гостеприимное
У всех канадцев бороды густы
(за исключением франкоязычных),
Глаза бездонны, помыслы чисты,
Негордый добрый нрав, и голос зычный.
Напялишь лыжи где-то в октябре,
а снимешь их, пожалуй так, под Песах.
Такое безобразье на дворе
родит в народе общность интересов.
Пристрастие канадцев к шашлыкам
неистребимо, как сама природа.
Кусок – в руке, в другой руке – стакан,
и вписан ты в любое время года.
Поэтому, дружище, поспеши
сюда приехать, но без промедленья -
покуда нам свинью не подложил
глобальный климат с гадким потепленьем.
Пока есть время. У реки бобры
дрова в мангал азартно подгрызают,
а гости, отдыхая от жары,
в кусок свинины белый клык вонзают.
109. Автор: Капитан от 19.01.2005 0:25:08Капитан, послушай, дорогая!
....
Пылесос уж пятый покупаю
Почему в пыли – я не пойму...
Уж не знаю, мне ль тебя учить...
Пятый пылесос не помогает?
Ты его не пробовал включить?
Наступила зима. Первый лыжник валился с трамплина...
-----------------------------------------------------------------
...И светила луна, как прожектор при штурме Берлина,...
-----------------------------------------------------------------
...Город навзничь лежал, замотавшись в трамвайные рельсы,
Вслух дышало метро, наглотавшись закутанных тел,..
---------------------------------------------------------------------
...Да, летел первый снег, обратите на это вниманье,
Не второй, не четвертый, а первый. Блестящий. Резной...
---------------------------------------------------------------------
...Так спектакль идет, где нежданно твое появленье, ...
17.01.05
Сиперу
Продолжалась Зима. Повалился трамплин на дорогу.
И шарахнулся в стороны снег, не четвёртый, второй.
И лошадка, тянущая воз, напрягаясь немного
Оказалась ни много ни мало – Пегаса вдовой.
Этот моноспектакль – мы собаку на нём уже съели
Наглотались трамвайных путей и закутанных тел
А прожектор в Берлине снесите в музей, в самом деле
Лет почти шестьдесят он, забытый, стоит не у дел.
Что в процессе за десну набилась,
Начал Капитан вдруг рифмовать...
Пощади нас, сделай эту милость!
Лучше ты побегай по двору,
Приготовь еще двух-трех на ужин.
А Пегас... Не тронь. Не по перу.
Слишком стих твой, как штаны, заужен.
К сожаленью, букв не изобилье –
Тридцать три. Артель «Напрасный труд».
На тебя за явное насилье
Муза может обратиться в суд.
То, что тут наплескано с листа нам,
Как с бачка, мне омывает тыл.
...Как зовут собаку Капитана?
Я не знаю. Не представлен был.
Лосось
А у меня и в ясную погоду –
хмарь на душе, которая горит.
Хлебаю я колодезную воду,
чиню гармошку, а жена корит.
(В.Высоцкий)
Однажды Рыжим не спалося.
И чтоб себя чуток развлечь,
Сказала Раюшка: - Лосося
Хочу я к ужину запечь.
- Прости мне, суженая, каюсь!
Как сам я раньше не допёр! –
Воскликнул Рыжий, одеваясь,
И пулей вылетел во двор.
И вот уже, наддавши газу,
И проскочив на красный свет,
Паркует Рыжий свою «мазду»
Под знаком, где стоянки нет.
А в магазине – изобилье,
В мясном и рыбном – толчея:
Куриные синеют крылья,
Сверкает рыбья чешуя!
Лосось, по-своему, особен.
Ведь он не жерех и не сом.
И даже программист способен
Его не спутать с карасём.
Ах, что за дух идёт по дому!
(Недаром Рыжим не спалось).
И сколько слов и вздохов томных
Слюной голодной пролилось!
Но вот, кусок последний скушав,
На кости рыбные косясь,
Промолвит Рыжий: - Вот, Раюша,
И нету больше лосося!
А Раюшка, без тени фальши,
Ответит: - Хватит уж, проглот!
И кости, от греха подальше,
Рукой украдкою смахнёт.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
А я ворочаюсь в кровати
(Аж зубы завистью свело!),
И снятся мне бычки в томате
По рубль двадцать за кило.
мужчина, женскую мольбу, прошу тебя, услышь!
Оставь Ристалище, борьбу, вынь валенки из лыж.
Возьми кусачки, молоток и медный купорос,
и почини в кратчайший срок проклятый пылесос.
Как жать на кнопку научи,
из пони выбей пыль.
Но что-то лыцарство молчит...
Увы, мадам, увы...
Предательство.
Недостаток заботы о ближнем
нарушает общинные правила.
Как же так, что супружница Рыжего
даже косточки мне не оставила?!
Утверждают дантисты-старатели,
что диета, лишенная фосфора,
приведет меня обязательно
к недостатку зубов очень острому.
Напишу я записку в издательство,
чтоб на вид там поставили Рыжему.
Без меня есть лосося – предательство,
коли нету лосося у ближнего.
А от скрежета ночью зубовного,
что вреднее лосося отсутствия,
и от снов, где брожу Гастрономами,
ухудшается самочувствие.
Снов, где мучаюсь я вопросом:
мне на печень минтая хватит ли?!
...............................
Как ты мог!? Без меня! Лосося!
Мы ведь были с тобой приятели...
Ждет жара или в морду слякотью?
...Был он гордым, лосось, как следует,
С розоватой дворянской мякотью.
Сгинул он за полушку медную,
Веселитесь теперь, писатели!
Что ж вы схавали рыбку бедную?
Ведь могли бы быть с ней приятели...
Ходят по улицам, жмутся в автобусах,
словно лососи, мечтают о блюде...
Нету на блюде соседнего глобуса.
Нету лосося. И лося. И паводка.
Где-то весна затерялась в багажнике...
Что ж вы у парня, бахура и парубка
прошлое ищете в старом бумажнике?
Капитанское
Крут корсар коллектив… Крах, каюк кораблю Капитанны.
Тоже тщилась творить – топором тупо тексты тесать.
Ожидала она, очевидно, острячка, осанны –
Кукиш! Кредо коллег – Капитанну, как кильку, кромсать.
Абсолютным «абзацем» аукнулась алчность амбиций.
Полюбуйся, принцесса: попалась – пинки получай!
Издеваются, изверги, имидж игривой истицы
Треплют, точно тряпье – трудно токарю тапки тачать.
Ах, алкала абсорбции? Алиби, ангел, абстрактно.
Навернулась навеки надежда на нежный настрой?
Ты терпи, террористка. Тебя тряханули тут? – Так-то!
Отдохни. Отряхнись. Оп! Опять отвечалку открой.
Лихие времена, ребята!
Ах, где покой? Ах, где уют?
Уводит брат жену у брата,
Пожрать спокойно не дают!
Решил я подкормиться малость,
Словил рыбца - велик ли грех?
И этим я, как оказалось,
Конкретно разобидел всех.
Вон - воплощеньем скорбной позы -
оголодавший с детства друг
Бычков, давясь, жуёт скозь слёзы,
Томатом брызгая вокруг.
Его судьба минтаем пахнет,
И килькой, мелкою, как вошь.
Он там без фосфора зачахнет,
Не будет сил на ВыПендрёж!
И дальше больше: лещ под пиво -
Костлявый вяленый нахал,
Мне декларирует хвастливо,
Что он, мол, с Сипером бухал!
Похерим неводы и бредни,
Сломаем спининг, Капитан!
Ты осетра поймал намедни...
А вдруг он Моцарту братан?
То был четверг. Чудесный рыбный день.
Ристов достойных множество явилось.
Сколь многих вдохновенье посетило,
лишь разговор завелся о еде.
О, как недолог, муза, твой полет!
Как есть охота! И иссяк порыв.
Клавиатуры тряпочкой накрыв,
поэты возвращаются к табльдоту.
Тишь над Ристалищем – ни нового стиха,
ни собеседника. Глухая осень.
Лишь горстка рифм, ристов разноголосье...
До следующего четверга?..
Не шлю ни ругань, ни угрозу,
Но лишь прочту - по телу сыпь...
Следи за рифмой, друг мой ВыПь,
Не можешь? Перейди на прозу.
Стихи мне дороги, но Сипер всё ж дороже.
О горе мне! У Сипера на коже
от неуклюжих рифм моих случилась сыпь.
Бегу в аптеку. Мазь - пришлю.
Чорт дернул!..
Выпь
Ему прощенья нет!
Мужайся, гордый Сипер,
ведь ты же, блин, поэт!
От сыпи скоротечной
ты ног не протянул:
в порядке твои печень,
давление и стул.
Дай бог тебе здоровья
и торного пути...
А выпей поголовье
мы резко сократим!
Так будь в ладу с душою,
остынь и не блажи!
И не читай чужое,
а, знай, своё - пиши!
Не снизить поголовье выпей...
Мишаня! На диван - и выпей!